ЭЛИ ЛЮКСЕМБУРГ

   Критика 

Рада Полищук
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ СТРОИТ СВОЙ ХРАМ

«Измучивший мои сны Иерусалим!»

Это слова из книги израильского писателя Эли Люксембурга «Волчонок Итро». Их с изумлением произносит Феликс Болотный — Волчонок Итро — в первую свою прогулку по Великому городу, куда испокон веку, веками, тысячелетиями стремилась его душа, душа еврея, душа изгнанника — во сне стремилась и наяву.

Уверена — эти слова с радостным облегчением выдохнул из себя и сам Эли Люксембург, давно уже, в начале 70-х, ступив на древние улицы Иерусалима, города своей мечты.

Эли Люксембург любит Иерусалим.

«Ах, разве можно не любить этот город!» — восклицает всяк его увидевший, прикоснувшийся к нему, его вдохнувший в себя.

И это правда. Ведь «воздух Иерусалима качают ангелы прямо из рая».

Это я тоже прочитала у Люксембурга. И подумала — вот одна из отгадок этого чуда, которое зовется Ерушалаим — город мира.

Я верю каждому слову Эли Люксембурга, сказанному — устно или письменно — об Израиле, об Иерусалиме, городе, в котором он живет, городе, которым он живет, вместив в себя все его образы, притчи, его плач, его вчера, сегодня и завтра. И вчера для него — не глубокая старина, и завтра — не таинственное неведомое. Он в этом вневременном пространстве живет, органично, свободно, открыто.

Он легко, почти виртуозно жонглирует сюжетами из Священных Книг и бытовыми, земными, точно подмеченными подробностями. Он перемешивает их, одно перетекает в другое, создавая и открывая читателю многомерность, бездонность человеческой души, в которой есть все — добро и зло, вера и неверие, любовь и ненависть. Надежда и стремление к истине. По Люксембургу — к Б-гу.

И я ему верю, преодолевая собственное неверие, а может быть, скорее — религиозное свое невежество, потому что и моя душа мучительно, болезненно, порою на грани погибели рвется в безотчетном порыве — прильнуть, причаститься, избавиться от страха и одиночества.

Вера Эли Люксембурга меня утешает. Нет в ней нарочитости, намеренной назидательности, принудительного проповедничества. Он заставляет прислушаться, задуматься, может быть — начать с начала.

Эли Люксембург все пишет от первого лица, открыто, исповедально. Он доверяет незнакомому читателю — не утаивает сокровенное, потаенное, некрасивое, не прячет свои сомнения, свою тревогу. Он вместе со своими героями ищет ответы на пути к Б-гу. Он не боится устами своего героя (рассказ «Летун Арошка») обратиться к Нему напрямую:

— Г-споди, Ты отнял у меня все. Как там, тогда. Пятьсот лет назад, у берегов Испании!.. И вот — Ты забираешь и душу мою. а я твердить Тебе буду: люблю, люблю Тебя! Как и тогда. Сколько бы Ты меня ни наказывал. Слышишь? Люблю, люблю, люблю!..

Истовая вера. И, должно быть, истинная.

Я такой веры не знаю. И многие читатели Эли Люксембурга не знают. И, думаю, для него это не секрет. Но он не играет с читателем, не заигрывает. Не подстраивается под него и под себя не подлаживает. Он открывает нам мир, который открылся ему, который и сегодня постигает в иешиве* день за днем с упорством прилежного ученика.

О Люксембурге часто говорят, что его проза построена на религиозных мотивах. По-моему, это не так. Слышится в этом какая-то заданность, неорганичность. Да и мотив — нечто мимолетное, скоротечное. Напел — и забыл. И уже насвистываешь что-то новенькое.

У Люксембурга религиозное начало — и фундамент, и остов конструкции, суть и смысл всего, что он пишет. Безукоризненно владея ремеслом писателя, мастерски обращаясь со словом, храня верность самому себе, он строит нечто нематериальное, сотканное из тонких, невидимых нитей. Дух, душа, духовность — основа этого сооружения.

Может быть, он строит свой Храм. Не только для себя, но для каждого, кто хочет в него войти.